— Правильно. Конечно. Да. Я с этим Грэхемом Морганом. А вы?

— Хелен Фрост. Я соседка Женевьевы и Лиама. Иногда сижу с Хлоей.

— Это их дочь?

— Да. Ей четыре. Красавица с черными волосами, хотя у обоих родителей светлые.

— Ну, это иногда случается. — Я пожала плечами.

Прежде чем наш разговор продолжился, мое внимание привлек Грэхем, направляющийся ко мне через толпу. Он слепо смотрел вперед и выглядел потрясенным. Все произошедшее сказалось на нем больше, чем я думала.

— Ты в порядке?

Он молча кивнул, но чутье подсказывало мне, что что-то не так.

Наконец, подошла наша очередь склониться у гроба Лиама и помолиться за него. Сложив руки вместе, я закрыла глаза и произнесла «Отче наш» один раз и «Аве Мария». Мое сердце екнуло, когда я услышала слова, произнесенные Грэхемом.

— Ты ублюдок, — прошептал он себе под нос. Его глаза были влажными, но он не плакал. Его нижняя губа дрожала. Я просто смотрела не него, не понимая этого внезапного гнева. Мы одновременно встали и медленно прошли вперед к не-так-уж-и-горюющей вдове. Женевьева выглядела странно нормально для женщины, потерявшей мужа.

Ее глаза засияли, когда она увидела Грэхема. Он застыл всем телом, когда она обняла его руками за шею и притянула к себе.

Сука.

— Большое спасибо, что пришел, Грэхем.

Он просто стоял и смотрел на нее.

Он онемел от шока?

Женевьева продолжала:

— Я ценю это больше, чем ты думаешь. Увидимся в пятницу на нашей встрече.

Встрече?

Она собиралась встретиться с ним?

Мы задерживали очередь, а он меня даже не представил. Наконец, она оторвала взгляд от него настолько, чтобы заметить меня, стоящую рядом с ним.

Она сверкнула фальшивой улыбкой.

— Кто вы?

— Я Сорайя… Грэхема… — Я растерялась.

Грэхем, наконец, заговорил.

— Девушка, — сказал он твердо и обхватил рукой меня за талию.

— Девушка… — повторила она.

Он прижал меня крепче.

— Да.

— Эйвери говорила мне, что ты с кем-то встречаешься, но я не думала, что все серьезно.

— Это серьезно. Очень серьезно.

Ну ладно, раз так. Приятно знать.

— Ну, очень приятно с тобой познакомиться, Сорайя.

— Аналогично. Соболезную твоей утрате.

А под этим я подразумеваю… Грэхема.

В это время он смотрел на нее убийственным взглядом.

Какого черта происходит? Почему он вдруг так на нее разозлился?

Грэхем резко передвинулся к следующему члену семьи в очереди. Мы механически пожимали руки каждому человеку в ряду, прежде чем дошли до конца.

Вздохнув с облегчением, я сказала:

— Ну, это было мучительно. Что сейчас?

Он выглядел так, будто хотел что-то мне сказать, но не мог подобрать слов.

— Сорайя…

— Что? Грэхем, что происходит? Поговори со мной.

— Сейчас не могу. Это неподходящее место.

Вскоре я получила ответ на свой вопрос, когда все взгляды в комнате устремились к красивой темноволосой маленькой девочке, появившейся у гроба Лиама. Хлоя. Она отсутствовала весь вечер. Полагаю, дочку Лиама и Женевьевы держали подальше намеренно. Я не думала, что она здесь появится.

Казалось, толпа замерла от душераздирающего зрелища девочки, плачущей над телом отца. Я чувствовала вину из-за того, что мой отец был жив, а я предпочла не иметь с ним ничего общего. Ее отец был мертв, и она больше никогда его не увидит.

— Так грустно, — прошептала я Грэхему.

Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Почти в тот же момент Хлоя повернулась, и я впервые увидела ее лицо. Я резко втянула воздух. Колесики в моей голове начали вертеться. Когда я взглянула на Грэхема, он смотрел на девочку с неверием во взгляде.

— Ты видел ее раньше?

Не отрывая взгляда от нее, он покачал головой и коротко ответил:

— Нет.

Внезапно странное поведение Грэхема обрело смысл. Эта девочка выглядела в точности как ее отец.

Ее отец, Грэхем.

У меня не осталось в этом сомнений. Грэхем был биологическим отцом Хлои. Мой мозг судорожно соображал. Как это могло случиться? Почему они ему не сказали? Разве это может быть простым совпадением, что она выглядела как Грэхем, но была дочкой Лиама? В душе я знала ответ. И я не знала, чего мне хочется больше — заплакать или ударить кого-нибудь.

Он потянул меня за руку.

— Нам нужно уйти, прежде чем я сделаю что-нибудь такое, о чем буду сожалеть.

Я оглянулась на Женевьеву, которая не замечала надвигающегося нервного срыва Грэхема, пока болтала и сверкала идеальными белыми зубами людям в очереди.

— Хорошо. Да, давай уйдем, — сказала я.

Уже в лимузине Грэхем слепо смотрел в окно первые десять минут. Вероятно, он все еще был в шоке и, казалось, не готов говорить о том, что мы только что выяснили, а я не хотела на него давить.

Через некоторое время он, наконец, повернулся ко мне.

— Скажи мне, что это просто мое воображение.

— Нет. Это не так. Эта маленькая девочка выглядела в точности, как ты.

Он медленно моргнул, пытаясь осознать это.

— Если она моя дочь, как могла Женевьева все время знать это и не сказать мне?

— Хотелось бы мне знать ответ, но я не знаю. Мне кажется, тебе нужно спросить у нее.

Потерев виски, он сказал:

— Мне нужно об этом тщательно подумать.

— Я пойму, если ты захочешь побыть один сегодня.

— Нет! — категорически ответил он. — Ты мне нужна.

— Хорошо.

Этим вечером у нас не было секса. Вместо этого Грэхем просто обнимал меня. С каждым его вдохом и выдохом ясно чувствовался огромный груз его беспокойства, пока он лежал, бодрствуя большую часть ночи.

Казалось, веселые и беззаботные дни наших отношений сегодня подошли к концу. Все менялось коренным образом. Я очень хотела быть с ним, но не могла игнорировать тот факт, что часть меня тайно надевает воображаемые доспехи, чтобы защитить себя.

Грэхем решил не спрашивать Женевьеву до встречи в пятницу. Он решил, что даст ей время достойно похоронить Лиама, прежде чем нападать по поводу Хлои. Мне кажется, ему тоже необходимо было время, чтобы подготовиться к неизбежной правде и определить, какие у него законные права в этом деле. Он также был завален работой, все еще пытаясь продумать стратегию поглощения компании Лиама.

Я решила, что при таких условиях пара ночей порознь будет хорошей идеей. К его большому разочарованию, я специально спланировала два вечера подряд с Тигом и Делией и сказала ему, что буду спать у себя.

По правде говоря, весь план состоял в простом зависании в их тату-салоне. Мне, на самом деле, необходимо было мнение друзей о сложившейся ситуации.

Они не могли поверить в эту историю.

Делия раскладывала свои одноразовые иголки для пирсинга, когда сказала:

— Звучит как история из «Главного госпиталя».

Мне пришлось прикусить язык. Они не представляли всей иронии этой фразы. Я никогда не упоминала, что Грэхем смотрит этот сериал.

Тиг, закинув ноги на стол, достал сигарету и рассмеялся.

— Больше похоже на «Все мои дети», если вы понимаете, о чем я. (Примеч. «Все мои дети» — американская мыльная опера 1970-2011 годов, которая транслировалась с понедельника по пятницу на канале ABC).

— Большое спасибо. — Я закатила глаза.

Он продолжил:

— Что я не понимаю, почему он никогда не рассматривал такую возможность, что ребенок может быть от него.

— Он никогда ее не видел.

— Но он же слышал о беременности, так? Посчитать он не мог? Ему не приходило в голову, что это, по крайней мере, возможно?

Ощутив необходимость защитить Грэхема, я сказала:

— Они прекратили общение. Он не знал точный срок. Он просто предположил, что отец Лиам.

Тиг закурил другую сигарету.

— Это какая-то хрень. Ты просыпаешься однажды утром и… бум!.. в один момент у тебя уже семья.

Меня передернуло от его слов. Тиг произнес вслух мой самый большой страх.